Утро в Луминарии началось не с оглушительного грохота машин или гортанных криков торговцев, а с тихого, размеренного шипения парового титана на кухне и богатого аромата свежесмолотого кофе, смешивающегося с запахом теплого хлеба. Мягкий, рассеянный свет струился в большие, идеально чистые окна.

За завтраком — настоящей овсяной кашей с густым, янтарным медом и сушеными ягодами с гидропонных ферм — Азот объявил о своем намерении посетить Центральную Библиотеку. Эд, в свою очередь, сообщил, что ему необходимо явиться в Гильдию Ученых, чтобы отчитаться о злоключениях экспедиции и, что важнее, официально объявить о потере коллег.

Город, освещенный утренним солнцем, поражал еще сильнее, чем накануне. Воздух был на удивление кристально чист, а звенящую тишину нарушал лишь отдаленный, низкочастотный гул подземных вентиляционных систем и мерные, уверенные шаги редких прохожих, одетых в практичные одежды. Азот ловил на себе взгляды — не враждебные или опасливые, как в других городах, а с легким, неподдельным любопытством. Он, запыленный путник в потертой кожаной куртке, с лицом, отмеченным не лабораторными трудами, а ветрами Пустошей, был здесь ходячей диковинкой, как из другого мира.

Войдя в массивные бронзовые двери Библиотеки, он снова замер. Если снаружи здание выглядело величественным, то внутри оно казалось поистине бесконечным. Грандиозное пространство атриума уходило ввысь на десятки метров, многоуровневыми галереями, соединенными ажурными мостиками, теряясь в полумраке под самыми сводами, где едва угадывались фрески с изображениями атомных моделей. Иллюзию бесконечности усиливал хитрый подбор освещения: мягкий, рассеянный белый свет лился отовсюду из скрытых ниш и матовых плафонов, не давая резких теней и создавая ощущение, что светится сам воздух. Но больше всего Азота поразила тишина. Она была не просто отсутствием шума, а плотной, почти осязаемой субстанцией. Стены, обитые особым звукопоглощающим материалом, впитывали любой звук, как песок впитывает воду. Он слышал собственное дыхание, тиканье карманных часов и призрачный шелест своих собственных шагов по отполированному каменному полу. Такой глубокой, звенящей, абсолютной тишины он не слышал никогда, даже в самых отдаленных уголках Пустошей.

Пространство было организовано с той же безупречной логикой, что и весь город. Бесконечные ряды одинаковых темно-вишневых столов, за каждым — стул и небольшая, но мощная химическая лампа с регулируемой яркостью.

Его вежливо, без лишних слов, проводили к главному каталогу. Тот представлял собой не одну книгу или ящик с карточками, а целый ряд массивных фолиантов в темно-коричневых кожаных переплетах с латунными застежками. Система была строго иерархической и интуитивно понятной: сначала общие сферы наук, затем подразделы, далее хронология и, наконец, авторы. Азот провел рукой по шершавым корешкам, чувствуя под пальцами тисненые золотом буквы. «Физика», «Химия», «Биология», «Инженерия»... Ключ был артефактом. Сложным, явно технологическим устройством. Логичнее всего было начать с раздела «Археомеханика и Древние Технологии».

Поскольку ключ явно был древним, он запросил самые ранние труды в этой области. Через полчаса библиотекарь в синем мундире бесшумно подкатил к его столу бронзовую тележку на резиновых колесах с добрым десятком фолиантов и несколько пергаментных свитков в тубусах. Азот погрузился в чтение. Он изучал трактаты о механизмах, забытых после Великой Войны, о принципах энергии, отличных от пара, о легендарных артефактах «старого мира», которые считались мифами. Часы пролетели незаметно, отмеряемые лишь сменой томов. Но ни в одном манускрипте, ни в одной исследовательской работе, ни на одной схеме он не нашел ни малейшего намека на устройство, похожее на его бронзовый ключ со сломанным семилучевым солнцем. Разочарование, тяжелое и липкое, начало медленно подтачивать его первоначальный оптимизм.

Библиотека Луминария

Тем временем Эд направлялся в Гильдию Ученых, и его настроение было куда мрачнее. Здание Гильдии было сердцем Луминария в еще большей степени, чем Библиотека. Оно напоминало древний римский пантеон — массивный портик с мраморными колоннами, увенчанный огромным куполом, покрытым настоящим сусальным золотом, которое даже в пасмурный день отсвечивало тусклым, но властным блеском. Внутри, под сенью купола, царила торжественная, почти священная атмосфера. Воздух был прохладен и пах старым деревом, воском для полов и слабым, благородным ароматом выдержанного пергамента. В центре круглого зала стоял полукруглый стол из черного дерева в нем отражались огни хрустальных люстр. Стены были украшены гигантскими портретами великих ученых прошлого. Совет Гильдии был одновременно и правительством, и верховным судом города.

Эд, как один из членов Совета, был встречен с должным почтением. Его отчет о нападении стилгардцев и гибели коллег внимательно выслушали, и действия Стилгарда были единодушно осуждены как акт варварской агрессии. Но затем, отложив официальные протоколы, Эд перешел к личной, не менее важной для него просьбе.

— Господа, уважаемые коллеги, — обратился он к полукругу мудрых, но усталых лиц, — человек, спасший мне жизнь, по имени Азот, сейчас находится под нашей защитой. Законы Луминария, гласят, что тот, кто спас жизнь члена Совета, может претендовать на статус постоянного жителя. Я прошу предоставить ему этот статус со всеми вытекающими правами и обязанностями. Второе необходимое условие — наличие жилища — будет выполнено, так как я готов предоставить ему кров и пропитание в своем доме на неограниченный срок.

Совет, высоко ценивший Эда как ученого и человека, и все еще возмущенный наглым действиям Стилгарда, после краткого обсуждения одобрил просьбу единогласно. Теперь все зависело от согласия самого Азота. Документы, скрепленные печатями, лежали в канцелярии, ожидая лишь его подписи.

Вечером они встретились дома. Азот, уставший и несколько подавленный бесплодными поисками, молча сидел за ужином, когда Эд с легкой, теплой улыбкой сообщил ему новость.

— Совет Гильдии проголосовал. Тебе предлагают стать постоянным жителем Луминария, Азот. Со всеми правами: на работу, на защиту, на доступ к архивам. Документы ждут только твоего согласия.

Азот оторвался от тарелки, кусок хлеба замер на полпути ко рту. Он смотрел на Эда, не веря своим ушам. Эта новость была ошеломляющей, не укладывающейся в его привычную картину мира, где все было временным и условным. Осесть. Найти дом. Не просто временное пристанище между рейсами, а постоянное место в этом удивительном, упорядоченном, безопасном мире. Он смотрел на Эда, и ком благодарности подступил к горлу, не позволяя вымолвить ни слова.

— Я... я не знаю, что сказать, — наконец выдохнул он, отставляя тарелку. — Это... невероятно. Я никогда...

— Это я должен благодарить тебя, — мягко перебил его Эд. — Без тебя меня бы не было в живых, и мой дом был бы пуст. А дом без гостя, без друга — просто пустое, бездушное здание.

В тот момент, глядя в искренние, умудренные глаза старого ученого, Азот почувствовал, как последние внутренние стены недоверия рухнули. Он провел целый день впустую, упрямо пытаясь разгадать загадку ключа в одиночку, как привык делать всегда. Но здесь, в Луминарии, он нашел нечто большее, чем просто убежище или источник информации. Он нашел друга. И доверие, оказанное ему, требовало ответного доверия.

— Эд, — сказал он, и голос его был твердым, полным нового решения. — Завтра... завтра я должен кое-что тебе показать. И кое-что рассказать. О том, зачем я на самом деле пришел в Луминарий.

На следующее утро он все еще планировал штурмовать раздел «История» в Библиотеке. Но если и там его ждет та же бесплодная стена молчания, он откроет свою тайну Эду. Впервые за долгое время он чувствовал, что может положиться на кого-то, кроме себя и своего верного «Ската». И это чувство было одновременно пугающим и окрыляющим.

Утро началось с решимости. За завтраком, пока Эд заваривал ароматный травяной чай, Азот четко обозначил свой план: еще один штурм Библиотеки и, в случае неудачи, полное признание Эду. Одновременно предстоял важный шаг — визит в Совет для оформления документов.

Эд, которому все равно нужно было в Гильдию для утреннего брифинга, проводил его. Процедура в здании Совета прошла с той же бездушной, но безупречной эффективностью, что и все в Луминарии. Ему вручили тяжелый металлический жетон. Он был холодным на ощупь и сделан из незнакомого сплава, который отливал темным багрянцем. Имя «АЗОТ» и ряд непонятных символов и цифр были не выгравированы, а будто бы вытравлены изнутри, делая подделку практически невозможной. Вместе с жетоном он получил плотную пачку бумаг, скрепленных восковой печатью с гербом Луминария — раскрытой книгой.

Сжимая жетон в кармане, Азот испытывал странное, двойственное чувство. С одной стороны — непривычное спокойствие, почти что умиротворение. Теперь у него был дом. Твердая земля под ногами в бушующем океане Пустошей. Место, где можно перевести дух, починить «Скат» и спланировать следующую авантюру без оглядки на ночлежки Эфириона. Это открывало и новые возможности на бирже — статус жителя Луминария вызывал куда больше доверия.

С другой стороны, этот жетон был словно якорь. Признак оседлости, к которой он, кочевник по крови и духу, не был готов. Он чувствовал себя диким зверем, которому вдруг предложили теплую конуру.

Жетон

Он провел весь день в разделе «История», листая хроники, пожелтевшие летописи и трактаты о фракциях, существовавших до Войны. Он искал хоть что-то: упоминание об организации, использовавшей символ солнца, о проектах с кодовым названием «Феникс», о технологиях селективного уничтожения. И снова — ничего. Стены знаний, которые он надеялся штурмовать, оказались глухими. И к своему собственному удивлению, он почувствовал не горечь разочарования, а странное, легкое облегчение. Теперь у него был веский повод довериться Эду.

Вечерние улицы Луминария были оживленнее утренних. Ученые, закончившие свои дневные изыскания, неспешно прогуливались парами и небольшими группами. Их голоса были приглушенными, смех — сдержанным. И именно в этой мирной толпе Азот снова почувствовал на себе тот же леденящий, пристальный взгляд. Инстинкт, отточенный годами выживания, сработал мгновенно. Не оборачиваясь, не меняя темпа, он резко свернул в первый же попавшийся переулок, прижался спиной к холодной стене и замер, слившись с тенью, отбрасываемой карнизом.

Он ждал, замерев, почти не дыша. Четверть часа, вглядываясь в полумрак, вслушиваясь в отдаленные шаги. Но силуэт преследователя так и не появился, не выдал себя ни единым звуком. Азот не сомневался в своем чутье — кто-то следил за ним. Целенаправленно, умело и с холодной, профессиональной настойчивостью.

Осторожно, пользуясь всеми навыками контрабандиста, он петлял по тихим улочкам, пока не добрался до дома Эда. Войдя внутрь, он действовал как тень — бесшумно закрыл массивную дверь на все замки, проверил все комнаты, его рука не отпускала рукоять револьвера.

Эд, читавший в гостиной, поднял брови от книги. — Азот? Все в порядке? Ты выглядишь... напряженным.

— Теперь — да, — выдохнул Азот, наконец отводя руку от оружия. — Но за мной снова следили.

Он сел в кожаное кресло напротив старого ученого и начал свой рассказ. Он говорил медленно, без прикрас, выкладывая все как есть. О безуспешных поисках в «Проекте «Феникс»». О бронзовом ключе, найденном на пепелище. О том, как ключ не просто ранил, а почернил и обратил в прах руку фанатика из «Детей Пепла». О наемнике со шрамом, которого ему пришлось убить в гараже Эмберайна в грязной, молчаливой схватке. И о неотступном чувстве слежки с самого прибытия в Луминарий.

Эд слушал, не перебивая, его лицо было серьезным, лишь глаза выдавали бурю мыслей. Когда Азот достал ключ и положил его на стол, ученый взял его с благоговейной осторожностью. Он надел очки, взял тяжелую лупу с подсветкой и долго, тщательно разглядывал артефакт, водил тонкими, дрожащими от волнения пальцами по витиеватым, гипнотизирующим узорам.

— Я не знаю, что это за устройство, — наконец произнес Эд, откладывая лупу. Его голос был глухим от изумления. — Механика его незнакома. Но этот символ... — он ткнул пальцем в оплавленное семилучевое солнце. — Это не миф. Это символ «Ордена Прометея». Очень немногие помнят о них.

Он объяснил, что Орден был могущественной докотельной организацией, одержимой идеей «чистого» человечества. Они изучали генетику на уровне, недоступном даже сегодняшнему Луминарию, и по слухам, отбирали в свои ряды людей с особым генотипом.

— Большинство их архивов погибло, — продолжал Эд. — Но у меня есть знакомая, Роуз. Она биолог. Изучает как раз уцелевшие обрывки знаний о Прометее и их экспериментах. Если кто и сможет пролить свет на эту загадку, так это она.

Решение было очевидным. Утром они отправятся к Роуз. Эд, наученный горьким опытом, отнесся к опасениям Азота со всей серьезностью. Они вдвоем проверили замки на дверях и в гараже, закрыли ставни. Ночь прошла в напряженном спокойствии, но без происшествий.

Утро застало друзей уже на ногах. Решение было принято, и медлить не имело смысла. Им нужно было навестить Роуз до того, как она уйдет в свою лабораторию, укрытую в недрах Ботанического Института.

Они шли по еще пустынным улицам. Их путь лежал к одной из высоких, стройных башен, вздымавшихся к небу, словно гигантские белые свечи. Первые шесть этажей этих сооружений были отданы под жилые апартаменты для ученых и инженеров, чей статус не дотягивался до отдельных домов, но был слишком высок для общих общежитий.

Квартира Роуз находилась на первом этаже. Эд постучал костяшками пальцев в дверь из светлого дерева с бронзовой табличкой «Роуз Таллен». Через мгновение дверь приоткрылась, и в щели показалось удивленное, сонное лицо.

— Эд? — голос Роуз был хрипловатым от сна. — Что случилось? Столь ранний визит... — Ее взгляд перешел на Азота, и в нем тут же вспыхнул интерес, сменивший первоначальное замешательство. — И у вас компания. Входите, входите, прошу.

Она распахнула дверь, и они оказались в небольшой, но уютной квартире. В воздухе пахло старой бумагой, чаем и чем-то химическим, но приятным. Роуз оказалась женщиной лет тридцати пяти, с огненно-рыжими волосами, собранными в аккуратный пучок. Ее лицо с мягкими, симпатичными чертами и веснушками на носу казалось открытым и доброжелательным. Ярко-алые губы растянулись в приветливую улыбку, а за стеклами очков прятались живые, любопытные глаза цвета лесного ореха. Она была одета в практичный домашний халат, скрывавший фигуру, которую можно было охарактеризовать как в меру пышную.

— Я как раз собирала завтрак, — прощебетала она, торопливо наводя порядок на столе, заваленном научными журналами. — Присоединяйтесь! Чай, тосты с джемом из оранжерейных ягод... Эд, вы должны попробовать, это новый сорт!

Роуз

Они не стали отказываться. Эд представил Азота: «Мой друг и спаситель. Тот, кто вытащил меня из лап Стилгарда и... кое-чего похуже». Роуз кивнула, ее взгляд стал серьезнее, полным неподдельного уважения.

Пока они пили ароматный чай, Эд, не теряя времени, перешел к делу. Он кратко, опуская самые кровавые подробности, изложил суть: таинственный ключ, найденный в руинах и его смертоносные свойства.

— И ты думаешь, это как-то связано с моими... изысканиями? — тихо спросила Роуз, когда Эд достал ключ и положил его на стол рядом с чашкой.

— Символ, — пояснил Эд. — Семилучевое солнце.

Лицо Роуз резко побледнело. Она потянулась к ключу, но не взяла его, а лишь провела пальцем по холодному металлу, словно боясь обжечься.

— Прометеи, — прошептала она. — Я читала... отрывочные данные, обугленные страницы. Я думала, это всего лишь легенда. Миф. А эти... «ключи»... я считала их вымыслом, аллегорией.

Она объяснила, ее слова лились быстро, подстегиваемые волнением открытия. Это был не ключ в привычном понимании. Это был генетический тестер, артефакт непостижимой технологии, созданный для проверки ДНК на предмет устойчивости к нейтронному излучению. То, что случилось с фанатиком, было не «проклятием», а мгновенной, локализованной реакцией на смертельную дозу радиации, которую устройство генерировало для проведения теста.

Она объяснила, что для анализа необязательно наносить колотые раны — достаточно капли крови. Устройство способно проанализировать ее дистанционно, без вреда для испытуемого.

У этих артефактов, по ее словам, было две функции. Первая — тестирование. Вторая, о которой почти ничего не было известно, описывалась в уцелевших документах как «путеводитель». Но как именно это работало — было загадкой.

И тут Эд, его глаза загорелись азартом первооткрывателя, предложил: — А что, если мы... протестируем себя? Теперь, когда мы знаем безопасный метод?

Идея витала в воздухе. Все молча согласились, охваченные научным азартом и личным любопытством. У Роуз, как у биолога, под рукой оказался стерильный ланцет и несколько пробирок. С легкой дрожью в руках она взяла образцы крови у всех присутствующих, включая себя.

Начали с Эда. Капля его крови, помещенная на головку ключа, будто втянулась внутрь через невидимые поры. Никакой иглы. Вместо нее из углубления в центре солнца выдвинулся крошечный, похожий на линзу, излучатель. Он мягко щелкнул, и кровь бесследно исчезла. Ни почернения, ни шипения. Ключ молчал.

— Генотип нейтрален, — прокомментировала Роуз.

Следующей была кровь Роуз. Едва алая капля коснулась металла, как устройство отреагировало мгновенно. Тот же излучатель, короткая, почти неслышная вибрация, и кровь почернела, испарившись с легким, зловещим шипением. Роуз вздрогнула и отвела взгляд, на ее лицо на мгновение легла тень страха. — Как и ожидалось. Большинство населения не обладает нужными маркерами.

И, наконец, очередь дошла до Азота. Он протянул руку, чувствуя, как сердце колотится где-то в горле. Капля его крови упала на холодную бронзу. Ключ среагировал иначе. Он издал тихое, почти мелодичное гудение. Эмблема сломанного солнца слабо, но отчетливо засветилась изнутри тусклым оранжево-красным светом, словно раскаленный уголек. И вдруг, прямо на гладкой поверхности вокруг эмблемы, вспыхнули и поплыли в воздухе, как мираж, несколько цифр. Голографическая проекция!

Эд, не теряя ни секунды, схватил блокнот и карандаш. Его рука быстро заскользила по бумаге. «Сорок семь... пятнадцать... тридцать две...» — бормотал он, пока цифры не погасли так же внезапно, как и появились.

Воцарилась тишина, нарушаемая лишь тяжелым дыханием Азота. Они поблагодарили Роуз, которая, в свою очередь, благодарила их за бесценный опыт. Была достигнута договоренность о строжайшей секретности. Ключ оставался у Азота, но с обещанием предоставить его для детального изучения, когда их изыскания завершаться.

Вернувшись в дом Эда, ученый с торжествующим видом положил перед Азотом блокнот. — Координаты, — объявил он. — Географические координаты. Я не сказал этого при Роуз, не стал рисковать, но думаю, она и сама догадалась. Вопрос в другом — где эта точка находится и как до нее добраться.

Эд развел руками. Его познания в картографии ограничивались ближайшими окрестностями союзных городов. Но он знал, кто может помочь.

— Астралис, — сказал он. — Их картографы и звездочеты составляют лучшие карты из всех, что я видел. Они могут вычислить любую точку на поверхности планеты. А, будучи гражданином Луминария, ты имеешь право туда отправиться.

Азот слышал об этом загадочном городе-обсерватории на пике мира, но никогда не видел его. Мысль о путешествии туда казалась столь же фантастической, как и сам ключ.

— Как? — спросил он. — Путь через Пустоши займет недели, если не месяцы.

— Не через Пустоши, — улыбнулся Эд. — На дирижабле. Между нашими городами налажено регулярное сообщение.

Дирижабль! Азот лишь издали видел эти величественные сигары, бесшумно скользящие в небе, и всегда считал их недоступным чудом, привилегией избранных. Путешествие на них было дорогим, но не запредельным, особенно с его сбережениями. И главное — быстрым. Путь до Астралиса занимал менее двух суток.

Решение созрело мгновенно. Терять время было нельзя. Уже вечером с центрального аэродрома Луминария отправлялся очередной рейс. Они принялись за сборы: Эд давал наставления, объясняя, как найти картографический отдел в Астралисе, а Азот проверял снаряжение и отсчитывал сертификаты.